Небо зовёт - Страница 26

— Я в этом не сомневаюсь. Чтобы научиться плавать, надо очень захотеть, не бояться глубины, освоить движения рук и ног на суше, и при упорных тренировках за месяц научишься и будешь плавать, как золотая рыбка. Если хочешь, сегодня и проведём первый урок.

— Спасибо, Вася, но сегодня не получится. Во–первых, я не настроена, а во–вторых, не взяла с собой купальник.

Целый час катались, беззаботно разговаривали, любовались красотами уходящего лета, и нам казалось, что нашему счастью не будет конца. Однако время подошло, и надо было возвращать лодку. Мне захотелось продлить эту радость, и я спросил девушку:

— Лен, может, ещё часик покатаемся? Потом заплатим за прокат, и дело с концом.

— Нет, Вася, греби к причалу. Хорошего понемножку.

Я налёг на вёсла, и через несколько минут мы были уже у стоянки. Я выскочил первым, закрепил лодку и помог выбраться подруге. Прогуливаясь по парку, я пытался серьёзно поговорить с Леной о наших дальней–ших отношениях, но она или отшучивалась, или уклонялась от разговора. Видно, не хотела омрачать праздник нашей прощальной встречи чем–то неопреде–лённым, далёким, неосознанным. Подошли к парашют–ной вышке, Лена посмотрела на меня и спросила:

— Вась, не хочешь ещё раз прыгнуть?

— Хочу, но тратить целый час на стояние в очереди жалко, лучше погуляем по парку или покатаемся на «чёртовом колесе», как ты на это смотришь?

— Хорошо, но его сейчас называют колесом обзора.

Подошли к гигантскому сооружению, у подножия которого стояла большая очередь. Нас она испугала, но кассирша сказала, что подождать надо десять минут, и как только люди выберутся из гондол, вся очередь займёт их места. Мы взяли билеты и стали ждать. Действительно, не прошло и десяти минут, как колесо стало замедлять вращение, и как только очередная корзина достигала нижней точки, немедленно происходила смена «обозревателей». Хватило места и нам. Колесо стало постепенно подниматься. Зрелище было удивительнейшее. Колесо было метров сорок в диаметре, и когда наша «гондола» поднялась на верхнюю точку, под нами оказался весь город, с его ровными, как стрела, улицами и каналами, парками и садами, заводскими трубами и золочёнными куполами церквей. Очарованные великолепием творения рук человеческих, мы ещё долго не могли отойти от увиденного и после того, как опустились на землю. Потом гуляли по парку: делились впечатлениями от увиденного и услышанного. Когда подошли к стрелковому тиру, Лена, хитро глянув на меня, сказала:

— Ну, покажи нам своё искусство, «Ворошиловский стрелок».

Я очень любил этот значок, но сейчас пожалел, что нацепил его на куртку, а теперь придётся на деле показать, что ты действительно его заслужил. Чтобы как–то застраховаться в случае неудачи, я невнятно проговорил: «Этот значок я получил, стреляя из боевого оружия, а из пневматической винтовки ещё ни разу не стрелял».

— Если из боевой винтовки стреляешь хорошо, то из пневматической и подавно, — развеяла мои сомнения подруга.

Мы зашли в помещение тира. Тут оживленно обсуждались результаты стрельбы группой молодых ребят, видно, стрелявших на спор. За стойкой заведующий сновал, как челнок: то он выдавал пульки и брал за них деньги, то приносил мишени и считал на них очки, то ставил на место сбитых бекасов, уток и зайчиков, то объяснял клиентам правила стрельбы на приз и его выдачу.

… Мы взяли освободившиеся винтовки и заказали по пять пулек. Лена предложила «поохотиться» на птиц и зверушек, так как при каждом попадании они эффектно кувыркались, а болельщики на это бурно реагировали. Сначала вызвалась стрелять Лена. С первого выстрела она сбила пламя с зажжённой свечки, потом «завалила» медведя, следом за ним такая же участь постигла волка и лисицу, лишь косой зайчишка остался жив и невредим. С него я и решил начать. Можете представить моё нервное напряжение. Девушка, не имеющая никаких спортивных разрядов, подстрелила четыре «зверя» из пяти, а что же теперь делать мне? Я волновался. Очень не хотелось опростоволоситься, но как только взял винтовку, волнение исчезло. Прицелился в «косого» и мягко нажал на спусковой крючок. Мгновение и «косой», подскочив, повис на крючке. «Слава Богу» — подумалось мне, зайца подстрелил. По остальным «зверям» решил стрелять в обратном порядке, чем Лена. Четыре из них были повержены. Болельщики ликовали, а у меня на мушке маячило пламя свечи, колыхающееся от малейшего движения воздуха. Щелчок выстрела, и свеча погасла. Клиенты захлопали в ладоши. Лена тоже переживала за меня, и ей явно не хотелось ущемлять моё мальчишеское самолюбие. Она пожала мне руку и, улыбаясь, сказала:

— Теперь вижу, значок ты носишь заслуженно, с чем тебя и поздравляю.

«Слышь, парень, а ты попробуй на приз, у тебя получится», — раздался голос одного из болельщиков.

— Вась, в самом деле, чего бы тебе не попробовать?

— Можно и на приз.

Я был рад, что не опозорился и теперь готов был на подвиги. На стене тира, возле стойки, висела табличка с условиями призовой стрельбы, где значилось, что за выбитых сорок семь и больше очков из пятидесяти возможных положены призы в виде мягких игрушек. Сейчас я был спокоен, и груз ответственности надо мною не давил.

По мишени на приз стреляли кисточками, которые своим остриём втыкались в мишень, так в ней и оставаясь.

Я заказал восемь кисточек, из которых три пробных и пять зачётных. Соседи прекратили стрельбу и сфокусировали своё внимание на мне. Первые три выстрела были более, чем удачными — три десятки. «Давай, парень, жми и дальше в таком духе», — слышались голоса болельщиков. Однако, ни советов, ни выкриков я уже не слышал. Всё моё внимание было сосредоточено на белом «яблочке» с копеечную монету, в центре чёрной мишени с кругами. Первый выстрел — десятка, второй — десятка. Четыре выстрела — четыре десятки. Но тут, видно, не выдержали нервы, пятый выстрел сорвал, только девятка. Толпа ликовала. «Хозяин» поднёс мишень к нам и, вытаскивая кисточки из неё, стал считать: «Десять, десять … и девять. Итого, сорок девять очков из пятидесяти возможных. Великолепный результат. Тебе полагается приз». Из сундучка он вынул большого плюшевого белого медвежонка и, под аплодисменты, вручил мне. Я тут же переадресовал его ликующей Лене. А она, довольная и радостная, стиснула мне руку и сказала: